Мир не для слабых женщин - Страница 38

Долгие годы Тамм мечтал о том, чтобы найти их и спросить, почему взрыв в машине случился раньше времени. Лучше бы он погиб в огне и никогда не узнал, что самые любимые люди хотели его смерти! А позже в сердце его поселилась ненависть к ним обоим, и она лишь частично угасла, когда в его дом привезли Кристину. И ненависть эта смешалась с отчаянием, так как его бедная девочка пострадала от руки своего любовника. Максим избавился от нее, когда перестал в ней нуждаться. Кристина дала ему все необходимое, а он пустил пулю ей в голову, навсегда превратив девушку в инвалида.

– Милый, – послышался голос Пиа, – телефон звонит. Ты не слышишь?

Тамм вдруг притянул ее к себе и крепко прижал к груди.

– Пиа, – прошептал он, целуя ее, – прости меня! За нашу девочку, за эту несчастливую жизнь… За Максима, которому удалось превратить нас в чужих людей.

– Не он виноват в том, что наши отношения стали такими холодными, – возразила Пиа. – Это наша вина. Но, слава богам, я слышу в твоем голосе не только ненависть, но и любовь! Значит, еще не все потеряно, и ты когда-нибудь станешь прежним.

– Ты всегда умела сладко говорить. – Тамм легко коснулся губами ее шеи. – Я отвечу, – сказал он, посмотрел на телефон и взял трубку. – Слушаю.

Он ненадолго замолчал, потом взглянул на жену и пальцем указал, чтобы она вышла из комнаты. Когда Пиа ушла, он жестко произнес:

– Везите ее сюда. И не медлите! Я хочу видеть эту девицу сию минуту!

* * *

Маша и не предполагала, что аэропорт во Франкфурте такой огромный. Она в восторге осматривалась, словно забыла, что ее привезли сюда вовсе не на экскурсию. Ее реакция вызвала легкую усмешку на губах Берта. Девушка поражала его своей искренней наивностью и невольно заставляла испытывать уважение к ней. Он никогда не встречал таких спокойных и уверенных в себе людей. За время полета от Марии не поступило ни одной жалобы, она больше ни о чем его не спрашивала, лишь молча смотрела в иллюминатор и иногда неизвестно чему улыбалась.

У терминала Берта и его людей уже ожидали машины. Мария без удивления посмотрела на автомобили представительского класса, к которым ее подвели, и остановилась перед одной из машин, ожидая, когда кто-нибудь откроет дверцу. Неожиданно для Берта шеф Зеллер ринулся вперед и галантно помог девушке устроиться на заднем сиденье.

– Кавалер! – поддел его Берт.

– Она – дама, – ответил Зеллер без всякого смущения. – Не мог я поступить иначе. С ней поедешь, или уступить тебе место в другом авто?

– Поеду в любом, только бы в нем не было тебя!

Зеллер громко хмыкнул, хлопнул Берта по плечу и направился к другой машине.

– Смотри не пострадай, – бросил он на ходу. – Она – острая штучка! На лице у нее четко написано, что каждый, кто сделает неверное движение, пострадает.

Берт уселся рядом с Марией и разрешил водителю двигаться. Маша по-прежнему молчала, с любопытством рассматривая пейзаж за окном. Она восхищалась ухоженностью окружающей местности: все вокруг дышало респектабельностью и зажиточностью, было пропитано неким неуловимым запахом свободы. Машина проехала через несколько благоустроенных кварталов, миновала виноградники, и Маша оглянулась, возбужденная красивым зрелищем.

– Никогда не видела, как растет виноград, – пояснила она, видя, что Берт насторожился из-за ее резких движений. – Вот черт! Я в своей жизни столько не видела.

Лицо девушки приобрело крайне растерянное, печальное выражение. Поддавшись какому-то необъяснимому порыву, Берт чуть было не взял Машу за руку, но вовремя опомнился. Этот жест показался бы им обоим неуместным, но больше всего – самому Берту. Он не ожидал от себя подобной реакции. Он отвернулся, предпочитая не видеть глаза девушки, в которых читалась грусть и вместе с тем – восторг.

Маша действительно восторгалась природой Хессена и думала, как повезло Максиму: он живет в таких прекрасных местах. Машина въехала в пригороды Франкфурта. Впрочем, Маша об этом не догадывалась. Она рассматривала особняки и окружавшие их сады, с восторгом уставилась на кованые ворота. Машина остановилась. Тяжелые створки ворот медленно разъехались в стороны, пропуская визитеров. С бьющимся сердцем Маша наблюдала, как машины приближаются к высокому белому дому, часть стены которого была обвита какими-то незнакомыми оранжево-желтыми растениями. Резные листья ярко горели в солнечных лучах, составляя поразительный контраст с белоснежной стеной.

Красноносый толстяк вновь открыл перед Машей дверцу машины и протянул ей руку. Она ухватилась за нее, словно умоляла о помощи, мягко улыбнулась мужчине и склонила голову – в знак благодарности за оказанное ей внимание.

Берт взял девушку под локоть, что показалось ей весьма грубым жестом, и повел ее к дому. Маша остановилась и вырвала руку.

– Я вполне самостоятельна, – сказала она ровным голосом, в котором не чувствовалось ни капли волнения. – Не стоит держать меня, как пса на привязи.

Берт не нашел что ответить, лишь указал, в каком направлении ей следует двигаться. Ступеньки оказались высокими и крутыми. Поднимаясь по ним, Маша почувствовала головокружение и пожалела о том, что Берт не поддерживает ее. У самого верха она споткнулась и едва не упала, но его крепкие руки обхватили ее за талию.

– Опасный подъем, – пошутил Берт. Маша попыталась сконцентрировать внимание на окружающих деталях, чтобы головокружение прекратилось. – В детстве я много раз здесь падал.

Входную дверь открыли, и охранник сообщил, что господин Тамм ожидает Берта и его спутницу в кабинете. Маша взволнованно прислушивалась к чужим непонятным словам, не забывая, однако, рассматривать обстановку.